Россия. Соцработник с навыками Шерлока Холмса (часть 1)

Рассказывает Наталья Кузнецова, соцработник службы Милосердия, помогающая бездомным уже 15 лет.

— Как бы вы сами сказали — что у вас за работа такая?

— Наша главная задача – сделать так, чтобы человек не остался на улице. Мы работаем с людьми, которые не помнят, где живут, не понимают часто — как оказались на улице. Они не готовы говорить правду, потому что им страшно. Не готовы, порой, принять помощь.

И вот с этим минимумом данных надо понять историю человека, отделив в ней правду от вымысла, составить его психологический портрет и создать тактический и стратегический план помощи.

А немало и таких, кто «ломает» всю проделанную работу и в последний момент отказывается принять помощь.

Бывают совершенно тупиковые случаи, и из них тоже ищешь выход. Например, вернуть домой слепую ВИЧ-инфицированную гражданку другого государства без документов, которая не может назвать город, где жила.

Много тяжелых случаев у нас бывало, тут уже как следователь начинаешь работать. Помню, у одной бабушки в кармане был чек из магазина, который находится в Отрадном, а саму бабушку нашли в Коломенском, на другом конце Москвы. Где живет, не могла сказать, но фамилию свою вспомнила. Мы обзвонили людей с той же фамилией, но родственников так и не нашли.

Сейчас, к сожалению, есть тенденция: родственники такой вот бабушки в деменции ее одевают и выпроваживают на улицу, иногда даже отвозят в другой район…

В итоге бабушку мы устроили в центр социальной адаптации.

Но того, что было в начале нашей работы, когда люди умирали в каких-то грязных каморках, покрытые вшами, сейчас уже нет. Сегодня работают центры социальной адаптации, пункты социальной помощи. Многие бездомные знают, где можно переночевать, поесть, погреться, они сами обращаются за помощью, когда нужно.

Большинство людей довольно сообразительны в своей бездомной жизни, у них есть свой мир, и они после больницы туда возвращаются. Часто отказываясь от направления в ЦСА (центр социальной адаптации). Вот если человек уже совершенно потерял возможность выживать на улице, его отправляют в центр социальной адаптации для инвалидов, откуда после оформления документов он попадет в интернат.

— Не вызывает ли работа разочарования, раздражения: стараешься-стараешься, а человек каким был, таким остался?

— Нет. Я знаю, что целиком взять на себя ответственность за жизнь человека я не в силах. Но бывают случаи, когда и раздражишься: ты лоб разбивал, добивался для человека перемен к лучшему, а он взял и все испортил. Но в целом я понимаю, с кем работаю, и не жду, что они будут паиньками, начнут все делать «правильно».

Однажды я работала с пациенткой (выпускницей детского дома) на протяжении нескольких месяцев. У нее ВИЧ, не было паспорта. Я добилась места в медико-социальном учреждении, купила билеты, нашла сопровождающего, организовала встречу, а она решила не возвращаться домой и тихонько улизнула. И ты ничего не можешь сделать, свободен ведь человек…

Или вот был у меня парнишка, которому я пыталась сделать паспорт, он временно жил в приюте при храме. В результате он украл электроинструменты из храма и исчез.

Конечно, я сердилась. Но от таких случаев я не разочаровываюсь в работе. Если бы я имела дело с человеком, на которого я рассчитывала, а он меня подвел, это одно. А здесь – совсем другое.

Есть человек, он страдает, ему надо помочь. Не нужно влезать ему в душу, перевоспитывать.

Надо быть, наверное, святым, чтобы сделать такого человека лучше, понимаете?

— А как ваши близкие смотрят на вашу работу? Не говорят «с ума сошла»?

— У меня из близких родственников только дочка, она врач-эндокринолог. Дочка мне помогает, часто участвует в отправке бездомных инвалидов домой, сопровождает тех, кому нужна помощь в пути, – она такая любительница путешествовать. Допустим, человеку надо поменять памперс в дороге,

накормить-напоить, дочка это делает. Но да, есть и родственники, которые удивляются, недоумевают – «что это я такое делаю, зачем»? Но они почти не влияют на мою жизнь.

— А какая ситуация для соцработника считается наиболее тяжелой, когда не знаешь — что вообще делать?

— Очень тяжелая ситуация – когда у бездомного человека психические нарушения. Раньше таких людей годами держали в больницах, а сейчас нет: подлечили, успокоили — и на улицу. Мест в интернатах не хватает, родственникам они часто не нужны.

Вот недавно из НИИ им. Склифосовского обратился хирург, у него в отделении оказалась пациентка — освободившаяся из заключения бывшая детдомовка, со старыми неправильно сросшимися переломами ног и колотыми ранами и психическими нарушениями. Она терроризировала соседок по палате, грозилась убить. Что тут можно сделать? Как это дело разрешить? Я едва уговорила врача не выбрасывать ее на газон, а отправить ее на Краснопрудную улицу, дом 3, там есть пункт срочной социальной помощи. Но что с ней будет дальше, все равно неизвестно.

Бывают и другие сложноразрешимые ситуации. Сейчас пытаемся помочь девушке с Украины. Она говорит, что родом из Донецкой области, а из консульства поступила информация, что у нее сохранилась прописка в городе Владимир-Волынский (почти на границе с Польшей). Прямые поезда туда не ходят, непонятно, как и куда ее отправить.

У девушки ВИЧ и эпилепсия, в Москве она проституцией занималась. Сложность в том, что она ослепла, а ее паспорт – у «хозяйки». Будем решать вопрос с консульством.

Продолжение следует

Источник: Православный портал Милосердие.ru